|
Поэзия
Тамара Шиян
МОЙ ГОРОД МАМОНОВО
Здесь нет проспектов, площадей,
Домов многоэтажных.
Частица жизни ты моей,
А остальное всё не важно.
Твои тенистые аллеи,
Булыжник выстланных дорог –
На свете нет тебя милее,
Мой неприметный городок!
Любуюсь пышными садами,
Цветы сирени рву на счастье,
Косыми ливнями, ветрами
В твои осенние ненастья.
Твои старинные дома
Воспоминанья навевают.
Твоя неброская краса
Теплом мне душу согревает.
Из сборника «Осенины», выпуск № 2,
Мамоново, 2004
«Башня в Мамоново» Фото А.Губин
Эрика Друнгите
ДВА ПЛАЧА
мы же знаем - есть планы у Господина
и аккуратна Его бухгалтерия
во рту вертятся гласные в облике воздуха
а согласные твёрже и жёстче
согласись - разница чуть ощутима:
плач литовский иль русский плач
неизбежно для всех есть расстаться и мочь
согласись - то что в горле застряло
придётся тебе проглотить всё равно
что подавишься - в планах Его не намечено:
что литовский плачь и что русский
разница чуть ощутима под куполом
ясной прозрачной ночи - ведь придёт
тот ребёнок если уж послан
через женщину светом лунным облитую
через воду солёную что повторит
твои гены - таков Его выбор
ибо разница только в гласных -
твёрже и жёстче их произносишь
зубами скрепя расставаться и мочь
а во рту моём гласные - может быть воздух
плачь: что литовский
что русский
"Мать и дитя". Рис. К.Колвиц
Антон Горюнов
РЕБРО МОНЕТЫ
Тринадцатый апостол ада,
Что изменил мою судьбу,
Кто подарил мой прах иссохший
На воскресение врагу.
И тот, кто стёр предназначенье,
На грязь вложив мою мораль,
Играл судьбой для развлеченья,
В монеты переплавив сталь.
Но вот подкинул он монету,
Историю писав пером,
Но, повинуясь злому року,
Она упала на ребро.
Но я актёр другого плана,
Ищу предписанную роль,
Бывает так, что мелкой пешке
Так преклоняется король.
Но я не буду рвать страницы,
Историю, где нет конца,
Пусть время хаотично мчится
И в жизнь мою не шлёт гонца.
Сборник «Янтарные россыпи». № 1(5), Калининград, 2005.
«Устье реки Пассарге-Пасленка». Рис. Ганс Фишер
Владимир Волочаев
МАЗУРСКИЙ ЛЕС
Дождями лес прошит насквозь,
Дымится влага от избытка.
Земля и небо - всё слилось,
Сплошная серая накидка.
В лесу покой и тишина...
Лишь дождь шуршит в листве обмытой,
Дурманят липа, и сосна,
И строй берёз кудрявой свитой.
Идём цепочкой налегке
Туда, где вырубки и топи,
Где горизонт застыл в броске,
И дождь купаясь, как в сиропе.
Краснеет клюква от стыда.
От сини гнётся голубика,
И среди мхов блестит вода,
Не отворачивая лика.
Мы здесь нашли уже давно
Останки русского солдата,
Но каждый год мы всё равно
Сюда приходим, как когда-то.
Кричали гуси вдалеке,
Сливаясь в море унисонов.
Как будто с раной на виске
В последний бой их вёл Самсонов.
Из сборника «Фиолетовое чудо». Калининград, 2000.
"Совирог" - Мазурский пейзаж. Фото Д.Альбрехт
Николай Новиков
В БЫВШЕМ КЕНИГСБЕРГЕ
Утёсы фортов и соборов
в осенней стихии листвы...
В холодный мистический город
я прибыл из тёплой Москвы.
Удушливый запах тротила,
казалось, витает над ним:
чужая жестокая сила,
давно обращенная в дым.
Был сумрачно незабываем
проломов кирпичный оскал,
когда, дребезжа средь развалин,
трамвай через центр проезжал.
На мраморном мемориале,
где Канта покоился прах,
«Ты понял, что мир матерьялен?» -
штыком начертали в сердцах.
Каштанов топорщились букли,
стояла в подвалах вода,
и вывесок ржавые буквы
не звали уже никуда.
Из: «Антология калининградской поэзии». 2005
«Тень Кенигсберга». Рис. А. Тозик
Надежда Зверева
КЕНИГ
Этот город
у тёмной текучей воды;
этот город,
которому возраст не страшен;
этот город,
где лучик полночной звезды
зацепился за шпили
готических башен...
Промелькнёт суета
торопливого дня.
Прокричит в зоопарке
к полуночи кочет...
Я не сплю потому,
что не в силах понять,
кто здесь плачет в ночи,
что за взрывы грохочут..
Этот город,
как Янус из мифа,
двулик.
Здесь то камни,
то веток завеса сквозная...
Этот город
в минувших столетьях
велик.
А каким
мы его сотворяем -
не знаю...
Из: «Антология калининградской поэзии». 2005
«Соборный остров». Рис. Лизелотта Планггер Попп
|
