Сайт использует временные файлы cookie, содержащие ip-адрес устройства, с которого Вы заходите на сайт, и параметры текущей сессии. Если Вы не согласны, то Вы должны соответствующим образом установить настройки используемого браузера.
ПринятьОни штурмовали Кенигсберг…
Воспоминания участника штурма Кенигсберга в апреле 1945 года
Михаила Федоровича
Егорова
- Родом я из Тверской области, деревня Амосово. Родился в 1921 году в большой крестьянской семье. Помимо меня в семье было еще семь детей – три брата и четыре сестры. Из всех сейчас остался я один, больше никого нет.
В 1937 году по окончании семилетки поступил в Калининский финансово-экономический техникум, в 1940-м его окончил и был призван в армию. Прослужил я в ней в общей сложности до 1972 года.
Попал я в 40-м году в артиллерию особой мощности – это 305-миллиметровые гаубицы. То есть сначала я служил в артиллерии. Перед войной наша воинская часть стояла в Брянской области, а когда началась война, нашу артиллерию особой мощности эвакуировали в тыл. Было очень тяжело: под бомбежку попали. Но нас смогли все-таки вывезти. На фронт попал не сразу, а только в 43-м году.
В самые первые дни было желание скорее попасть на фронт, под Москву. Для этого я даже вступил в партию. Получил партбилет, чтобы отправили под Москву добровольцем. Но нас таких, приписанных к артиллерии особой мощности, которая была нужна для разрушения больших укреплений, было много, и нам сказали: «Вы еще пригодитесь!» Поэтому нас не отпустили. Но уже тогда, в 41-м году, была уверенность, что победа будет за нами. До 43-го года мы были в Уральском военном округе – в Тоцких военных лагерях. Там же готовили расчеты под Сталинград. Туда я тоже записался добровольцем, но не попал - заболел тифом. Плохо это или хорошо? Я считал, что плохо. Расчеты отправили, а нас уже потом – на Ленинградский фронт.
Хочу сказать, что все стремились на фронт! Все – молодежь, комсомольцы, коммунисты, кто постарше, с военным опытом. Хотели защищать Родину. Сначала я воевал на Ленинградском фронте, поближе к Нарве. А уже в 44-м году по приказу Ставки нас перебросили на 3-й Белорусский фронт под Кенигсберг. И наша основная задача была – разрушить особо мощные укрепления и форты. Целью были форты 8-й, 10-й, 11- и 12-й, то есть не центр города. Все это было уже в апреле 45-го года. Перебросили-то нас еще ранней весной, а Кенигсберг мы штурмовали в апреле, начиная с 6-го числа.
  |
В те дни особенно врезалось в память то, что крепость была абсолютно неприступной. Но эти мощные укрепления были взяты, и если бы не наша артиллерия, форты, конечно же, пали бы, но потери были бы намного больше.
Я отчетливо помню, что 9 апреля, когда началась артиллерийская подготовка, подумалось, что вот идет уже четвертый год войны, такие людские и материальные потери, такая была вражеская мощь - просто невообразимая, и охватила гордость за то, что наша страна, вынесшая такие потери, сумела подойти к границам Германии и громит врага непосредственно в его логове. И такое же настроение было у всего личного состава. Была гордость за страну – мощную страну!
Когда мы уже вошли в Кенигсберг, город произвел сильное впечатление тем, что был почти весь разрушен. Особенно центр – одни кирпичи! Все мы знали, что это сделали англичане, их авиация. Но чувствовалось, что оставшиеся дома, да и развалины тоже, очень крепкие, приспособленные для обороны.
Сразу после окончания боев наша часть стояла в Гутенфельде (сейчас это Луговое). Там мы жили, а сами артиллерийские установки располагались рядом, в лесу.
Когда уже был взят Кенигсберг, я принимал участие в патрулировании города. Все уже было разрушено, но в подвалах домов, конечно же, оставалось немецкое население. Конечно, были у нас потери уже после штурма, и про отношение немцев к нам тоже знали. Так вот я был старшим патруля. Нас было четверо. Мы заходим в один подвал. Перед нами лежат на кровати три девочки, и стоит женщина – злая, со звериным видом. Подумала, наверное: «Вот, пришли звери, сейчас всё, что хотят, сделают!» А у нас с собой что-то из еды было – мы всегда носили с собой сухари какие-то. Мы с ними поделились. И вот эта женщина, которая смотрела на нас с ненавистью, вдруг упала на колени и стала целовать нам ноги. Это ж надо, вот такое в жизни случилось! Мы, разумеется, знали про зверства фашистов в оккупации, мне тоже рассказывали наши жители, когда я был три дня в отпуске на освобожденной территории на Ленинградском фронте. И вдруг такое увидеть здесь – такое перевоплощение из звериного отношения к благодарности!
Конечно же, мы не тронули никого. Да и вообще я не слышал, чтобы кто-то к кому-то плохо здесь тогда отнесся. Немецких детей кормили, переправляли в безопасное место. Если бы что-то было негативное по отношению к населению, мы бы об этом сразу же узнали: в части проводилось бы расследование. Поэтому убежденно могу сказать, что наши войска относились к местным жителям гуманно.
Безусловно, если из какого-то подвала или с крыши стреляли, мы тоже стреляли в ответ на поражение независимо от того, кто там был, и уничтожали. Это было уже после окончания боевых действий, после штурма. Но стреляли только в ответ, а так, чтобы просто так, ни за что, такого не было.
Войну я закончил в звании лейтенанта, комсоргом 328-го отдельного артиллерийского дивизиона особой мощности. Я, конечно, хотел демобилизоваться. Нет, сказали: «Служить!» У меня военного образования не было. Сначала я служил командиром отделения, потом замкомвзвода, потом комсоргом дивизиона. В 1949 году я поступил в Московскую военно-политическую академию. Что здесь характерно: я поступал на артиллерийский факультет, сдал экзамены неплохо. На другие факультеты поступали летчики, морские пехотинцы. Потом нас всех, сдавших экзамены (нас много было) собрали и говорят дословно: «Вот мы вас собрали и хотим вам предложить флот, потому что Сталин сказал, Советскому Союзу нужен мощный флот, нужны кадры». И вместо 45 человек, принятых в 48-м году, в 49-м году приняли 105, в том числе и меня, который вместо артиллерии попал на военно-морской флот.
Окончил я академию в 53-м году и был назначен в Таллин на тральщики заместителем командира дивизиона. Потом там флот сократили, сделали флотилию, потом базу, и меня перевели сюда, в Калининград, заместителем начальника политуправления строительной базы Балтийского флота.
Прослужил я здесь всего года три, в 1965-м году меня направили под Москву, в специальный отряд морской радиоразведки. И уже оттуда, в 1972 году, я был демобилизован. Закончил службу капитаном первого ранга. Хотя мог остаться в Москве (мне там давали квартиру), вернулся в Калининград, потому что он мне всегда нравился, несмотря на разрушения, которые еще оставались, когда я уезжал в 65-м году. Вернулся, столько лет живу здесь и нисколько не жалею об этом!
Записала Ольга Воронина, пресс-служба администрации
Калининград
